MATERIES
фрагменты книги о вещах и материалах

Адрес Новости История Структура События Результаты Разработки Конкурсы Мероприятия Газета
 Web-сайты

ВОЗДУХ

Латинское “ars longa, vita brevis” опрометчиво переводится как “жизнь коротка, искусство вечно”. А на самом деле эта фраза означает: “искусство-то долго, да жизнь коротка”. Именно так: ни в коем случае не вечно, а всего лишь долго. Никакой иллюзии насчет живучести искусства древние римляне не питали.
Любопытно сравнить эту максиму с русской пословицей “скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается”. На определенный взгляд это прямо противоположное утверждение: ведь сказка и есть типичная разновидность искусства, а дело — чем не жизнь? Разумеется, в действительности, по этому присловью, “сказка” — нечто от искусства далекое, то, что произносится легко, без вдохновения и воображения, просто по памяти, в поводу у не особенно глубокой, хотя и цепкой, традиции. А делом как раз называют, в отличие от шуточной или досадной болтовни, полноценное искусство. И какое же серьезное, не наспех избытое дело без особенного умения, воли, недюжинных усилий?

Так что, внимательно сравнив латинскую фразу с русской, можно установить, что говорится в них почти одно и то же: дело (искусство) требует времени и труда и, понятно, итог получается сравнительно протяженный. А заурядная, обычная жизнь человеческая (вся эта глупая сказка), напротив, коротка, легкомысленна и мимолетна.

Но вот ведь незадача, все оказывается отнюдь не так просто, если мы продвинемся еще дальше на восток. Несколько ударов кистью — и от руки мастера в одну секунду рождается гениальный иероглиф. А что он с точки зрения долговечности? Просто пятна туши на старой рисовой бумаге... Или того хуже — следы на песке, на снегу, на воде... Ars brevis est! Не то что вечности, а и вовсе ничего не надо во времени, кроме великолепного, как летящая между мирами серебряная пуля, мгновения, или нескольких, может быть. Все искусство, ради которого спускают в непрерывный поток целые дни, недели, месяцы и годы, — легче пуха восторженный миг. Смял в кулаке — и нету. Двинул плечом — и вся недолга.                  

Я пишу эти письма бесславно, одно за другим.

Пляшет кисть, иероглиф по мокрому ветру кидая.

Отчего, я не знаю, но верю, что крепко любим

В поднебесном, российском, холодном подполье Китая.

И, помянут и цел — ничего, что убит и помят, —

Я на эту любовь отвечаю, срываясь и мучась.

Так на страдном совете во тьме  языки говорят,

Не стремясь облегчить до рассвета решенную участь...

— Как вы относитесь к славе? — спросили Игоря Стравинского на склоне его лет. И он в ответ с совершенно искренним удивлением (или раздражением?):

— Слава? Да какая там слава!

А земная жизнь, хоть бы и по-мирски славная, — нескончаемая смертная тоска, плен и пустопорожний круговорот перерождений, вырваться из которого... Ну, это со времени битников знают буквально все.

***

Давно уже стал примечать за тобой склонность к субъективности толкования. В целом, справедливости ради надо признать, рассуждения твои довольно забавны, хотя местами и отдают пропедевтическим занудством. И при такой “подготовительности” мышления тем более удивительно, какое ты порой ухитряешься выказывать невежество!

Уж ежели на сей раз берешься объяснить глубинное значение, оттолкнувшись от критики расхожего, то, по крайней мере, полюбопытствовал бы, каково происхождение цитируемой тобою латинской фразы!

Начнем с того, что вовсе она не латинская, а греческая, и происходит, очевидно, из так называемого первого афоризма Гиппократа. В европейском культурном обиходе этот афоризм (как, собственно, и все остальные Гиппократовы  сочинения, не исключая и знаменитой “Клятвы”) действительно имеет хождение в латинском переводе и звучит так: vita brevis, ars vero longa, occasio autem praeceps, experientia fallax, judicium difficile. На русский я бы перевел это примерно таким образом: жизнь коротка, наука поистине обширна, к тому же случай непредсказуем, опыт обманчив, а суждение затруднительно.

Впрочем, и хорошо, что ты этого не знал. То-то разгулялось бы твое воображение, трактуя по поводу такого обилия латинских слов! Тут уж, верно, одной взбалмошной параллелью с русской пословицей не обошлось бы. Особенно хорошо представляю, чего бы ты поспешил себе навоображать по поводу experientia fallax, ровно никакого отношения не имеющего к тому, о чем ты сначала подумал.

Кстати, почему “Воздух”?

И еще, уж заодно: нет такого слова — “мучась”. Правильное деепричастие от глагола “мучаться” — “мучаясь”.

И относительно “серебряной пули, летящей между мирами”. Это ты завернул! Ну при чем тут серебряная пуля? Да известно ли тебе, в кого полагается серебряные пули пускать? Наверняка ведь известно. И чего же ты, следовательно, кроме красного словца, этой фигурой добивался? Сам-то понял, что сказал? Слава ему не нужна... Поневоле ославишься эдак-то!     

ДЕНЬГИ

Чайный пар сделался особенно ароматным в час, когда закат позолотил верхушки деревьев в лощине.

— Еще немного, достопочтенный Цзы-чжань? — Лю Цинь взялся за чайник, учтиво склонившись.

Гость утвердительно качнул головой.

Где-то совсем рядом с беседкой в ветвях запела вечерняя птица.

— Дорогой господин Лю, не спешите с ответом, — Цзы-чжань нетерпеливо поежился. — Не говорите ни да, ни нет. Подумайте хорошенько. Нам как раз нужен такой образованный и талантливый человек, как вы. Откровенно говоря, в моем окружении сказывается недостаток светлых голов, а вы легко могли бы получить должность и в столице... Там, где императорский двор, как говорится, в десяти шагах отовсюду.

— Не хочется обижать вас решительным отказом, но долгие раздумья могут лишь укрепить меня в том, что и так ясно. Вы чересчур высокого мнения о моих способностях. То, что вы предлагаете, не мой удел, — Лю Цинь смущенно улыбнулся, взглянув исподлобья. — Вы не обиделись, господин Цзы-чжань?

— Разве посмеет обижаться позднорожденный, даже не поспевающий за ходом ваших мыслей! Растолкуйте мне, учитель, почему вы не хотите взять то, что принадлежит вам по праву. За ваши красноречие и быструю кисть, примененные должным образом, полагается воздаяние. Конечно, тысяча лянов серебра — ничтожная плата, но ведь это только начало. Кто знает, до какой степени суждено вам разбогатеть на этом пути?

— Поймите, дорогой господин Цзы-чжань, я не сумею и шагу ступить по этой дороге. Разве дело тут в количестве лянов?

Гость, явно раздраженный, даже привстал, отодвинув чашку, — так хотелось ему убедить собеседника в своей правоте:

— Поймите и вы, господин Лю, деньги укрепляют нашу власть над другими людьми, а власть — условие истинной свободы!

— Но мне нужно совсем немного. Надеюсь, богатых и сильных не затруднит поделиться со мной...

— Да неужели вы не устали от прозябания в нищете и бессилии? Настал день. Пришла пора делать выбор. Если вы не примете моего предложения, не придется ли вам до конца дней сожалеть об этом, оставаясь в подчинении и ничтожестве?

Лю Цинь замахал руками и засмеялся:

— Что вы! Что вы! Я же говорю, что ваше мнение о моих способностях явно преувеличено. Но это не мешает мне видеть: выбор давно уже сделан, и сделан, разумеется, не мной. Где уж с моими жалкими силами решать такое! Что же до подчинения, оно не столь уж обременительно, поскольку я не мечу на горную вершину и незаметно теплю огонек в своей убогой хижине. Даже лихому человеку нечем поживиться у меня, кроме горсточки риса, чашки чая и доброго увещевания...

Птица, умолкшая было, запела вновь, громче прежнего, словно в подтверждение последних слов, произнесенных Лю Цинем. Солнце почти полностью скрылось за деревьями и ночной прохладный ветер, прилетев прежде самой ночи, качнул их густые кроны размашистой темной волной.

***

Спустя семь лет господин Лю Цинь, по-прежнему ведущий скромную жизнь мудреца и отшельника, получил письмо от Цзы-чжаня, недавно вступившего в доходную должность в провинции Шаньдун. Там были и такие слова:

“Больно думать о том, что Царственный Феникс роняет перья в деревенскую грязь и Золотой Дракон ходит по проселочной дороге, оскальзываясь на коровьих лепешках...”

В ответ Лю Цинь начертал:

“Птица по-прежнему поет вечерами в ветвях над крышей беседки”.

ЛЕЙКА

Отчего-то вспомнил мою лейку. Из тонкого железа, с наваренной сверху поперек ручкой, с рассекателем на конце длинного носика. Впрочем рассекатель скоро отвалился и потерялся. А лейка долго еще жила. Я поливал из нее цветы на балконе и иногда — во дворе, на клумбе. Земля летом пахла сильно и как-то особенно, не так, как весной и, тем более, осенью. Она была в силе и вбирала воду из лейки с полным правом, порожденным выполненной животворной обязанностью. Цветочные заросли были огромным куском прекрасного и опасного мира. Под ними водились дождевые черви, над ними зависали в густом гудении шмели, и пчелы тут же, и осы, и бесы, перелетающие с места на место невидимыми рывками, но абсолютно безобидные, не способные жалить. И конечно бабочки — белые капустницы, желтые лимонницы, пышные махаоны. А еще на закате, откуда ни возьмись, налетали тучи рыжих жуков-пожарников. И я решительно не верил в то, что их обилие — примета, указывающая на то, что вскоре где-нибудь поблизости случится пожар. Какие глупости! Научная точка зрения на самые разные вещи уже вызывала у меня подобающее ей уважение. Молния — это электрический разряд. Облака — скопление пара. А пар — это та же вода, отсюда понятно происхождение дождя. Мне казалось, что я знаю о Вселенной, которую мы населяем, практически все. Я, к примеру, мог досчитать до миллиона, то есть знал, каким образом это можно сделать, и наверняка сделал бы, если бы это не было так скучно. И даже до миллиарда.

Такие же, как моя, лейки имелись тогда у множества детей, и потому лето было теплее, растения гуще, а вечерние сумерки в июне дольше и нежнее, чем задолго до и существенно после. Но это последнее утверждение с научной точкой зрения на Вселенную, разумеется, никак не связано. Оно выведено совершенно иным способом. И все же от истины в нем не меньше, чем в теории круговорота воды в природе или в том загадочном утверждении астрономов, что некоторые (и даже многие!) звезды умерли задолго до того, как свет их достиг наших глаз.

Аркадий ЗАСТЫРЕЦ

Адрес Новости История Структура События Результаты Разработки Конкурсы Мероприятия Газета
 Web-сайты