Через испытания - к истине Права

Адрес Новости История Структура События Результаты Разработки Конкурсы Мероприятия Газета
 Web-сайты

В мае 2003 года исполнилось 15 лет Институту философии и права УрО РАН. И в этом же году отмечает пятидесятилетие профессиональной деятельности его организатор и первый директор Сергей Сергеевич Алексеев. Недавно вышла из печати его новая, во многом итоговая, книга «Избранное» (М., 2003 г.), включающая публицистику и мемуары. Настоящее интервью также в какой-то мере — обзор и оценка сделанного, прожитого, пережитого.

Каждая беседа с этим человеком — значительное событие, встреча, каких бывает не так уж много. Сергей Сергеевич Алексеев — правовед, член-корреспондент РАН, доктор юридических наук, почетный доктор (honoris causa) Университета Париж–XII  Вальде-Марн, участник Великой Отечественной войны, автор более чем 400 печатных трудов, более 40 книг, 10 из которых изданы за рубежом. Кроме того, Алексеев — создатель уральской научной школы в области теории государства и права, инициатор возрождения школы гражданского права в России. Сам стиль его работ, используемые в них юридические формулировки органически сочетают научные интересы, рациональное понимание права, любовь к строгим логическим конструкциям и глубокую личностность, эмоциональность, выстраданность суждений.
Сергей Сергеевич родился в 1924 г. в Орле. Его отца, работника статистического управления Уральской железной дороги, участника гражданской войны, арестовали в апреле 1937 г. и отправили в Сибирь (в 1947 — освободили «за отсутствием состава преступления»). Несмотря на клеймо «сына врага народа», С. Алексеев добился отправки в действующую армию. Был направлен в инженерно-саперные войска, на фронт попал в декабре 1942 г. Прошел Волховский, Ленинградский, Карельский, Заполярный фронты. Испытал все: лишения, голод, смерть товарищей, абсолютную власть военной машины, борьбу с диктатом «паханов» (присланных в армию уголовников), особый мир военной жизни, сходной с порядками и нравами тех же лагерей… Там же познал чувство солдатского братства, там же выработал «свой» стиль командования людьми, среди которых были и те, кто вдвое старше и опытнее его. Действовать первым, принимать решения с учетом мнения других, сообща распределять задания; приказывать сначала самому себе, потом другим; никогда не повышать голос — этот стиль стал частью личности  С.С. Алексеева, помогал ему и  впоследствии, в политической и законотворческой работе, в научной, просветительской, педагогической деятельности.

В переломные для страны годы, на рубеже девяностых, он стал одним из разработчиков проекта Конституции РФ (1993) и Гражданского кодекса РФ (1994, 1995). Народный депутат СССР, он стал первым  в истории России председателем Комитета по законодательству Верховного Совета СССР, первым Председателем Комитета конституционного надзора СССР (1989–91 гг.),  первым председателем совета Исследовательского центра частного права при Президенте РФ.  Талант умного и страстного оратора, правовая и философская  публицистика, выражающая высокую гражданскую и нравственную позицию автора, — все это поставило С.С. Алексеева в  ряд авторитетных лидеров общественного мнения в нашей стране. С  1993 по 1996 г. он был членом Президентского совета и Комитета по правам человека при Президенте РФ. Р. Гамзатов как-то сказал: «Сергей Сергеевич — это лирическое стихотворение: и ум, и такт, и деловитость, и полное отсутствие помпезности, показухи, позы».

— Сергей Сергеевич, расскажите, пожалуйста, об истории создания Института философии и права.

— Давно уже у меня зародилась идея сделать Свердловск одним из центров, носителей русских правовых традиций. После революции, и  даже в 20–30 гг. здесь работали крупные представители юридической мысли в области гражданского права. Самый яркий из них — И.А. Покровский. Его учениками были А.М. Винавер и Б.Б. Черепахин, учеником которых стал впоследствии и я. А.М. Винавер читал нам лекции по римскому частному праву, посвящая нас в тонкости латинских правовых конструкций. Б.Б. Черепахин (зав. кафедрой  частного права) вел студенческий кружок по гражданскому праву,  был моим научным руководителем, когда я учился в аспирантуре и готовил кандидатскую, а затем и докторскую диссертацию. Потом я занимался теорией права, преподавал на кафедре государства и права Юридического института в Свердловске, много работал. Но  никогда меня не оставляла мечта продолжить традицию А.М. Винавера и  Б.Б. Черепахина. В 1987 г. Г.А. Месяц предложил мне создать Институт права.  Это была возможность воплотить давнюю мечту и продолжить традицию И. Покровского. Не обошлось без трудностей, особенно — в согласовании работы с общим направлением политики партийных органов, с их отношением к идеям цивилистики. В Академии наук в то время было не принято создавать институты гуманитарного профиля. Если что-то и формировалось, то считалось, что все должно быть в Москве, рядом с ЦК КПСС. Наш институт должен был стать первым на Востоке страны институтом гуманитарной проблематики. Было проведено много нудных, никчемных разговоров, потрачена уйма времени… Существенную организационную поддержку оказал Г. А. Месяц. Да и я проделал весьма значительную и нередко  неблагодарную работу по обоснованию необходимости гуманитарного направления в академической системе. В конце концов Президиум УрО РАН одобрил создание института. Много хлопот было и с поиском  здания под институт. Какое-то время Высшая партшкола предоставляла нам помещение для проведения теоретических семинаров. Тот домик, который мы занимаем в настоящее время, прежде принадлежал также партшколе — ее директор и передал здание Институту философии и права. При подборе сотрудников мы исходили из того, чтобы собрать правоведов и философов, наиболее перспективных в научном плане.

— Каким Вам видится период 1989–95 годов с позиций настоящего времени?               

 — В июле 1989 г. Верховный Совет впервые за долгую советскую историю обрел положение самостоятельного законодательного учреждения. В это время были разработаны и приняты законы о собственности, об аренде, о печати. Однако все они встречали сопротивление партийных инстанций и руководства палат Верховного Совета. К октябрю–ноябрю 1989 г. стало выясняться, что вновь принятые законы не определили коренной перелом в жизни общества. Все уходило в песок…

Только в первом году нового столетия  я понял по-настоящему значение деятельности Комитета конституционного надзора в начале 90-х г. Решения и деятельность ККН были первым опытом непосредственного практического использования положений о правах человека при решении конкретных юридических дел. Функции Комитета были весьма ограниченными, его решения имели рекомендательный характер, но в Законе о ККН была запись о том, что его решения, принятые в соответствии с основными правами человека, вступают в действие немедленно. Были приняты наиболее важные решения об отмене прописки, о  юридической ничтожности «секретных» актов, о ликвидации исправительно-трудовых учреждений и ряд других. В итоге оказалось, что Комитет не столько добивается реализации положений действующей советской Конституции 1977 г., сколько стремится провести в жизнь конституционные начала, основанные на правах человека.

20 августа 1991 г. по моей инициативе члены ККН подписали заявление, осуждающее ГКЧП, где указывалось, что закон о чрезвычайном положении не предусматривает таких структур, как ГКЧП, что наделение их функциями высшего органа власти СССР незаконно. Это заявление не было принято в официальных кругах, и было подано в «Общую газету».  После беловежского сбора руководителей трех республик в декабре 1991г. ККН выступил с заявлением о юридической несостоятельности роспуска СССР. Оно тоже не было принято в органах власти и  было опубликовано только в «Правде». Но с прекращением существования СССР в декабре 1991 г. были распущены все общесоюзные учреждения, в том числе и ККН.   

Главным же направлением деятельности для меня была организация при Президенте СССР Исследовательского центра частного права для совместной работы с Верховным Советом. Постепенно стала реализовываться идея частного права. В 1994 г. Президент РФ утвердил федеральную программу «Становление и развитие частного права в России», а меня — ее научным руководителем. Основной задачей центра была подготовка проекта Гражданского кодекса РФ, что и было сделано — был разработан и принят Гражданский кодекс в трех частях.

Потом я вышел из президентского совета по правам человека, поскольку увидел, что война в Чечне есть рецидив коммунистического правопонимания. Протест против действий регулярной армии при «наведении конституционного порядка» в Чечне был делом совести и чести человека, испытавшего на себе ужасы войны. Я выступил с рядом статей, в которых изложил свою позицию. Когда вступает в действие решение о применении тяжелого вооружения для массового поражения, ситуация гражданского конфликта юридически и политически оценивается как ситуация войны: с террором, расправами и прочими ее атрибутами. Это повлекло сдержанное отношение ко мне, о чем я не жалею.               

— Какой была работа над конституцией?

— Официальный проект новой Конституции с 1991 г. готовился в особой комиссии Верховного Совета РСФСР под эгидой Б.Н. Ельцина. В начале 1993 г. по инициативе движения «Демократический выбор России» во главе с Г. Поповым и А. Собчаком, меня попросили подготовить альтернативный проект. Я привлек к делу нескольких коллег и прежде всего цивилиста, юриста высшего класса Славу Хохлова. Работали в Питере, в «резиденции» А. Собчака. Сразу же был выработан перечень основных конституционных идей: 1) неприятие идеологии войны, 2) ответственность государства перед народом за силовые решения, 3) идея верховенства Права.

Главным «авторским» завоеванием в работе над Конституцией я считаю положение о том, что права человека определяют смысл и содержание деятельности всех подразделений власти. На первое место в тексте было поставлено положение о том, что «права человека являются непосредственно действующим правом» и основой всей государственно-правовой жизни. Правда, из статьи под номером два в окончательном варианте текста его перебросили в статью 18, но оно сохранилось. В проект были включены и другие жесткие юридические конструкции: о строго разрешительном порядке действий государственных органов и должностных лиц, о недопустимости без прямого указания закона и надлежащих правосудных процедур использования регулярной армии внутри страны и др. Но до сих пор власть не признает принцип недопустимости уничтожения человека вооруженной силой при решении внутригосударственных проблем. В окончательной редакции концептуальное положение о правах человека оказалось во второй главе, а заглавными статьями текста стали, как и в советское время, положения о государстве, его суверенитете, территориальной целостности. Принципиальный «настрой на человека» — главное содержание «альтернативного» проекта Конституции —оказался отодвинут на второй план и выхолощен.

— С какими трудностями столкнулись вы и другие разработчики проекта Гражданского кодекса в ходе работы над ним?

Гражданский кодекс для любого государства мира — основа реального становления современного гражданского общества, новой свободной экономики. Противники преобразований — былая и новая номенклатура, партийно-советское чиновничество, прогосударственная хозяйственная элита — видели в Кодексе своего смертельного врага. Им помогало направление в науке, проповедующее в противовес «буржуазной юриспруденции» и стихии рынка теорию «социалистического хозяйственного права». Его представители убедили власти в предпочтительности принятия вместо гражданского законодательства Хозяйственного кодекса, или Торгового кодекса, или Кодекса предпринимательства. Также и со стороны некоторых оказавшихся у власти лиц, именующих себя демократами и реформаторами-рыночниками, проявлялось неприятие Гражданского кодекса или сдержанное к нему отношение. Причины такого отношения к ГК в радикальных демократических кругах разные: слабая юридическая подготовка, ограниченность представлений об образцовом американском капитализме, но главное —  доминирующая в сфере экономических знаний убежденность во второстепенности юридических категорий и механизмов.

На самом же деле частное право, нашедшее выражение в Гражданском кодексе, во всей системе гражданского законодательства, реализуется в самой правовой материи, в институтах гражданского права, его формах,  конструкциях, которые затрагивают нашу повседневную жизнь — в отношениях собственности, договорах, разного рода обязательствах во всех секторах жизни общества. Гражданские законы по максимуму открывают простор для самостоятельных действий в экономической жизни, на деле вводят сами основы гражданского общества: равенство, свободу, самостоятельность граждан, защищенность их статуса и прав законом и судом. Общие принципы гражданского законодательства незримо присутствуют во всем многообразии гражданско-правовых институтов и конструкций. В соответствии с Кодексом, регулирование собственности, иных имущественных отношений строится на «равенстве», «неприкосновенности собственности», «свободе договора», «праве субъектов своей волей и в своем интересе определять условия своего поведения», «недопустимости вмешательства кого-либо, в том числе государства, в частные дела», «судебной защите прав». А это не что иное как основы либерально-демократических воззрений и действий! В сущности, это Манифест современного гражданского общества, и я надеюсь, он сыграет в России такую же роль, какую сыграли Кодекс Наполеона или Германское Уложение.

— Расскажите, пожалуйста, о процессе принятия ГК и особенно о ситуации с отклонением Советом Федерации первой части ГК в 1994 году. Как вам удалось использовать исторический шанс и добиться подписания Президентом Гражданского кодекса РФ?

— Подготовленная к представлению в Думу первая часть российского ГК, имеющая концептуальное значение для всего гражданского законодательства, в начале 1994 г. была заблокирована президентскими юридическими службами и фактически снята с рассмотрения. Понадобились значительные усилия приверженцев кодекса, затрагивающие аппаратные механизмы и амбиции первого лица в государстве, чтобы проект первой, а затем и второй части ГК был передан в Государственную Думу.  5 мая 1994 г. Президент подписал распоряжение о внесении проекта в Госдуму. Мудреные игры вокруг кодекса продолжались и в Думе, которая после трех чтений и внесения поправок все-таки приняла ГК. Теперь его должен был одобрить Совет Федерации.

В ноябре 1994 г. Совет Федерации отклонил принятый Госдумой ГК. Казалось бы,  все потеряно, но дело в том, что Совет Федерации отклонил ГК на несколько дней позднее установленного Конституцией срока для одобрения или отклонения закона (21 дня). По точному смыслу Конституции закон, не отклоненный Советом Федерации в указанный срок, считается одобренным. Так и получилось. Президент подписал и обнародовал ГК РФ.    

— Реализуются ли нормы Гражданского кодекса РФ в настоящее время?               

— Годы показали: Кодекс так и не стал правовой основой экономико-социального развития. Как и в советское время, он остался «оформительским» документом. Признаюсь: появление в постсоветской России Гражданского кодекса — дело случая. Его по самой сути и социальному настрою того и нынешнего времени не должно было быть. И в настоящее время природа утвердившегося в России постсоветского (но все еще прокоммунистического) политического строя взяла свое. В сущности, Гражданский кодекс так и не заработал, не вступил в действие! Власть использует ГК РФ только периодически, для своих конкретных нужд, например, для роспуска НТВ, но не для утверждения подлинной экономической свободы личности, защиты ее собственности, прав и достоинства. Общие начала гражданского законодательства не отмечены ни в одном из ответственных государственных и общественных документов. На практике в ряде случаев выдвигаются положения, отражающие директивное значение государственной власти в хозяйственной жизни.               

Но главное — Гражданский кодекс, соответствующий требованиям и достижениям современного гражданского общества, у нас все же есть. Пусть частично, с трудом и деформациями, его положения и его «дух» входят в практическую жизнь, утверждаются в повседневности.

— Правильно ли я понимаю, что за созданием вами Исследовательского центра частного права при Президенте РФ, Российской школы частного права, Института частного права  стоит единая концепция целостной системы послевузовского образования юристов-цивилистов высокого класса?

— Мы создали два отделения школы — в Москве и в Екатеринбурге. Школа и Институт частного права — это звенья единой системы. Институт существует без государственной поддержки. Туда поступают лучшие выпускники школы частного права. Это и есть  главное дело моей жизни — я и сейчас курирую работу по программе возрождения частного права в России, руковожу Уральским отделением Российской школы частного права. Наша цель — подготовка  специалистов мирового уровня, и если мне удастся воспитать хотя бы десять учеников, буду считать свой долг перед страной, перед своими учителями выполненным: цепь не прервется.

Недавно вышла моя книга «Избранное», в которой содержится обобщенная характеристика современности, мое отношение ко многим актуальным проблемам. В ней я подвожу определенный итог своей 50-летней деятельности. Не важен сам юбилей, это нужно мне самому. Я не работать не могу, каждый день я сажусь за компьютер и пишу. Где-то там, в работе, находится правда жизни, а удовлетворение от нее составляет счастье… Иногда я пишу маленькие рассказики для внуков, в какой-то степени связанные с современными проблемами.

Время встречи истекло, а хотелось спросить Сергея Сергеевича еще о многом. Но ведь общение может быть продолжено через его научные, публицистические и литературные произведения. Будут  новые книги — как возможность вновь и вновь говорить с этим светлым человеком…

Беседу вела Ирина ФАН,
кандидат философских наук, 
научный сотрудник ИФиП УрО РАН

Полный текст интервью будет опубликован в третьем выпуске альманаха ИфиП УрО РАН «Дискурс-Пи» за 2003 г.

Адрес Новости История Структура События Результаты Разработки Конкурсы Мероприятия Газета
 Web-сайты