Заглянуть в кратер Везувия

Начало в №1/2004

Мне предложили занять место в той же комнате факультета физики, что и в прошлом году, более того, я оказался за тем же столом. Кроме меня в этой комнате было еще двое: Сергей Кривенко, который уже третий год работает в группе Манчини на постдокторской позиции, и Сергей Кожокару из Кишинева, приехавший за месяц до меня. Это у них «русская» комната. В прошлом году, кроме Кривенко, здесь располагался гость из Дубны, а незадолго до моего приезда в Салерно за «моим» столом сидел мой друг профессор Плакида, тоже из Дубны. Естественно, я общался главным образом с двумя Сергеями, они мне помогали в работе с компьютером, а в выходные дни мы нередко вместе осматривали местные достопримечательности.

В этих поездках у нас было много времени поговорить о жизни и судьбе ученых из распавшегося Советского Союза. Сергей Кожокару рассказал мне, что сейчас в Кишиневе в Институте физики полноценно работать невозможно. И дело не только в нищенской зарплате порядка 50 евро, но в отсутствии элементарных условий, прежде всего научных журналов. Более того, нет даже электронной подписки на важнейшие журналы типа Physical Review, без которых немыслимо заниматься чем-то серьезным. По этой причине все, кто мог благодаря высокому профессионализму получить хотя бы временную работу за рубежом, уехали. Оставшиеся образовали сообщество с другими ценностями, и потому атмосфера в институте стала довольно специфичной и недоброжелательной. Эта другая причина, по которой Сергей стремится работать за рубежом. Вот уже около десяти лет он по несколько месяцев в году проводит в различных странах Европы: Бельгии, Германии, Италии. На этот раз он получил годовую позицию в Салерно, хотя и весьма скромную по денежному содержанию. Давно защитивший докторскую диссертацию у себя в Кишиневе, Сергей получает 830 евро в месяц. Половина этой суммы уходит на жилье и питание, а то, что ему удается привезти домой, позволяет выжить ему и его матери, которая одиноко живет в Кишиневе и нуждается в лечении. Ему приходится на всем экономить. Здесь, в Салерно Сергей нашел дешевое жилье в горной деревне Меркато Сан-Северино, в девяти километрах от университета и ездит каждый день на велосипеде. Нередко под дождем он вынужден ездить узкими улочками с интенсивным  движением по скользкому асфальту, обратно к тому же в темноте. Утром, вымокнув, он переодевается в сухую одежду, которая у него в рюкзаке, а вечером снова надевает еще не просохшую. А впереди еще зима.  Между тем общение с ним показало, что это очень квалифицированный специалист, публикует прекрасные работы, но получить постоянную работу на Западе сейчас просто невозможно, и потому приходится скитаться из одного места в другое. При таком образе жизни невозможно завести семью.               

Другой Сергей, тоже одинокий, приехал из Казани. Три года он занимал постдокторскую позицию в Германии, теперь уже третий год — в Салерно.  Казань, конечно, не столь безнадежное место для занятий физикой, как Кишинев, но, по словам Кривенко, там уже не с кем  работать, многие активные физики среднего поколения уехали на Запад, кто на временные позиции, а кто совсем (таких немного). Тем, кто, как Кривенко, уже привык работать на Западе, трудно вернуться домой,  но и постоянную позицию получить практически невозможно, поэтому они вынуждены скитаться по разным странам и учить новые языки.

Мне вспоминается один интересный роман о таких людях, который мне дал почитать М.В. Садовский. Роман называется «Электронная почта». Автора я не помню, но его написал один из физикохимиков, работавший в академическом институте в Москве.  Роман уникальный по своему жанру. Книга представляет собрание электронных писем, которые пишет герой романа своим коллегам и друзьям в Москве и других странах. Из этих писем с удивительной полнотой узнаешь о проблемах таких скитальцев — людей среднего поколения, которые покинули Россию и вынуждены переезжать из страны в страну в поисках рабочего места. Мои новые друзья, оба Сергея — из тех, о ком написано в этой книге.

Третий мой знакомый, Слава Попков с Украины, тоже один из таких, но, по-видимому, более удачлив. Он уехал из хорошего Института низких температур в Харькове и с 1996 года большую часть времени проводит на Западе. Четыре года жил в Германии, в Салерно приезжал много раз на небольшие сроки, поскольку тесно работает здесь с итальянскими коллегами. Он выучил итальянский язык и, мне кажется, свободно владеет им. Незадолго до моего отъезда я пригласил его к себе на «виллу», где мы распили бутылку итальянского вина, которую мне презентовала жена Манчини Фернанда. Мы вспомнили множество наших общих друзей из Харькова и из Украины вообще.  Славе очень нравится Италия, особенно ее южная часть. Природа здесь исключительно богата: горы, море, субтропическая флора, фрукты. И люди — доброжелательные и живые.  «Я мог бы здесь жить без ностальгии, — сказал Слава, — с итальянцами легко: в них есть доля разгильдяйства, без которой русский не чувствует себя комфортно. Но только доля, потому что они хорошо и ответственно  работают».

Получить постоянную позицию, однако, здесь  абсолютно невозможно для иностранца, хотя итальянские коллеги очень заинтересованы в нем.  На следующий день Слава уезжал в Германию до мая, куда к нему сразу же приедет семья. Жена навещала его и в Салерно, хотя здесь он был всего два месяца.

Размышляя над судьбой встреченных мной людей из бывшего Советского Союза, которые находятся в самом активном возрасте (между 30 и 40 годами), я подумал, что у нас на Урале наука не доведена еще до той черты, за которой заниматься ею невозможно. Несмотря на относительную бедность, наши ученые получают регулярную зарплату, имеют гранты, библиотеки полны современными журналами, Интернет работает в полную силу. Хорошо при этом время от времени выезжать на Запад, во-первых, для научного общения с коллегами, во-вторых, чтобы немного заработать. Но кому-то этого может показаться мало, и они покидают страну навсегда. Это проблема индивидуального выбора.

*    *    *

Последний уикенд  перед возвращением в Россию я провел в Риме. У меня не было там никаких дел, я просто хотел посмотреть город и немного отдохнуть после напряженной работы в Салерно. Я воспользовался добрым предложением моего друга Б.Н. Гощицкого, который связал меня со своим хорошим знакомым — коллегой, живущим во Фраскати, небольшом городке вблизи Рима. Гощицкий написал ему о моем визите в Салерно и спросил, не примет ли он меня на обратном пути. Уже находясь в Салерно, я получил письмо от Вениамина Владимировича Робуша  (так звали коллегу Гощицкого) с предложением приехать к нему во Фраскати и провести с ним несколько дней. Я не знал о Робуше ничего, кроме того, что Гошицкий несколько раз встречался с ним в Риме, гостил у него дома и что сам Робуш работает в Национальном ядерном центре во Фраскати. За несколько дней до отъезда из Салерно я обрисовал ему по электронной почте свою внешность, чтобы он мог узнать меня на вокзале во Фраскати. В ответ Робуш прислал мне свою фотографию, которую я распечатал и взял с собой.

В назначенное время я прибыл во Фраскати. Из машины вышел высокий стройный человек с седой головой, небольшой остренькой бородкой и замахал мне. Мы обращались друг к другу по имени, как в наших электронных посланиях. Когда мы вошли в его квартиру, Веня предложил мне на выбор: или мы будем готовить обед (была середина дня), или сразу поедем в Рим.  Я выбрал второе, попросил его только сварить кофе и подкрепился бутербродами, оставшимися у меня еще с дороги из Салерно.

Смотреть Рим с хорошим гидом, да еще на машине — это совсем не то, что ходить одному пешком с картой в руках,  как 15 лет назад во время моей первой поездки в Италию. Мы начали осмотр с собора Святого Павла, который стоит в стороне от центра, поэтому я его не посетил раньше. В этом грандиозном сооружении, построенном вокруг маленькой церкви XII века, имеется одна важная «деталь», которую трудно заметить без указания гида. По периметру огромного зала тесно друг к другу изображены папы за всю историю католической церкви. Было поверье, что как только этот гигантский круг полностью закончится, наступит конец света.  Но круг замкнулся, и начат новый виток, который тоже близится к концу. Портрет нынешнего папы имеет только одну дату: год вступления на папский престол. Остается еще место для нескольких портретов.

В вечерних сумерках мы оглядели Рим с высоты нескольких знаменитых холмов, побывали в важных периферийных точках. Центр города я собирался осмотреть самостоятельно на следующий день.

По дороге я спросил Робуша, почему он так хорошо говорит по-русски. Действительно, у него нет никаких затруднений с подбором слов, грамматически речь абсолютно правильная, даже нет акцента, но только временами возникают необычные интонации и словечки типа: «А что вы хотите?»  Вениамин поведал мне историю его семьи. Его отец родился в Харькове в 1900 году, мать — в Николаеве, они русские.  Когда началась гражданская война, отец еще не подлежал призыву, но добровольно пошел в деникинскую армию защищать Россию от большевиков.  После разгрома  Добровольческой армии он на пароходе уехал из Крыма сначала в Стамбул, потом в Сербию, где, как многие эмигранты,  долгие годы жил без паспорта и постоянной работы. Потом отправился в Ливан, после разгрома Османской империи ставшей протекторатом Франции на 25 лет. Там он получил ливанский паспорт (это чрезвычайно важное событие по тем временам) и хорошую работу. Вениамин родился в 1932 году и учился в ливанской школе на арабском языке. Русскому языку его обучила бабушка, которой он очень признателен. «Все, что есть во мне хорошего, от моей бабушки», — сказал Робуш.  Дома все говорили по-русски и никогда духовно не порывали с Россией. Веня учился в Бейруте, сначала в американском университете, потом во французском. В 25 лет он поехал во Францию завершать образование как физик.

Докторскую степень он получил, кажется, в Женеве, в 1962 году переехал в Италию во Фраскати, поскольку тут смог сразу получить постоянную позицию. «Давно вы получили итальянское гражданство?» – спросил я. «Нет, всего несколько лет назад». Робуш рассказал, что не хотел порывать с Ливаном — страной, которая приютила его семью и его самого. Он каждый год приезжал туда навещать родителей и сестру, которые продолжали жить в Бейруте. Потом родители переехали к нему в Фраскати в ту квартиру, где я был у него гостях. В этой огромной квартире из шести комнат с несколькими балконами, откуда открывается вид на Рим, сейчас он живет один. Родителей уже нет, а сын работает в Бельгии, он тоже физик. Про жену Веня ничего не рассказывал, а я не решился спросить.

Робуш как  теоретик работает в основном дома, за компьютером. На стене рядом с письменным столом висит большая карта России. Я сфотографировал его сидящим за компьютером на фоне этой карты. В его доме много книг на разных языках, которыми он прекрасно владеет: итальянским, французским, английским, арабским. Мне было приятно видеть, что в одном из шкафов рядом с Британской энциклопедией стоит множество книг на русском языке. Я помню названия некоторых из них: многотомная «История России» Соловьева, «Гербы Российской империи», «Из нашего прошлого», «Славяне и Русь», «Русский стиль». Ряд книг из русской классики: Достоевский, Некрасов, Гоголь, Гумилев. Среди этих замечательных книг одиноко стоит «От рассвета до заката» Коржакова. Я спросил Робуша, как он относится к Ельцину, и был приятно удивлен, что наши политические взгляды совпадают: «Ельцин — это великое несчастье для России». К Горбачеву отношение тоже критическое, а вот Путин ему нравится: «Он несомненно честный человек и искренне хочет вывести Россию из ее затяжного падения. Дадут ли ему это сделать?»

Мне было приятно общаться с настоящим русским патриотом, волею судеб прожившим жизнь вне России, но любящим ее и впитавшим с детства ее высокую культуру, духовность и ее боль. Иногда я невольно любовался Робушем: интеллигентное, одухотворенное лицо, в свои немалые годы красив, полон юмора и доброжелательства.  «Как жаль, — думал я, — что он живет так далеко. Если бы мы были рядом, наверное, мы бы тесно дружили».               

В последний день моего визита Робуш отвез меня во Фьюмичино. Оставив меня в машине, он разузнал, где проходит регистрация рейса на Москву, подкатил ко мне тележку для багажа. Как близкие люди, мы расцеловались с ним трижды по русскому обычаю и пожелали друг другу скорой встречи в России. Заняв место в самолете, я долго еще держал в душе образ моего нового друга. Путешествия бывают хороши тем, что дарят нам иногда счастливые встречи с прекрасными людьми, с которыми за два-три дня проживаешь целую жизнь.

*    *    *

Набрав высоту, самолет сделал долгий круг над морем, потом пересек береговую линию, и Италия растворилась внизу в тумане и облаках. Все впечатления последних дней улеглись, и я стал думать о своей завершившейся поездке, как бы подводя итоги. Да, деловая часть моего визита в Салерно была успешной. Главное, что мы с Манчини и его группой смогли понять друг друга. Я обогатился его идеями и взглядами на проблему, которой мы оба занимаемся, но с разных сторон. Мне даже показалось, что если бы эта поездка не состоялась, по ряду вопросов нашей проблемы я бы оставался в неведении. Сейчас я знаю, что нужно исправить, как дополнить новыми подходами начатые решения конкретных проблем. Мы наметили написать несколько совместных статей и уже начали работу над ними, которую продолжим, общаясь по Интернету, и, наверное, в будущих визитах друг к другу.

 Новых впечатлений тоже было немало. Больше всего я радовался, что осуществил свою давнюю мечту побывать на вершине Везувия. Правда, она  реализовалась не в полной мере: мне не удалось заглянуть в кратер вулкана. Вся его глубина была скрыта плотным туманом. А в науке разве не так? Всем ли из тех, кто участвует в решении сложной проблемы, удается дойти до вершины, с которой видна вся глубина истины? Одним не хватает собственных сил, чтобы достичь высоты, у других не оказывается достаточных технических средств. Третьим просто не везет: они уже высоко, но истина еще закрыта плотным слоем тумана, возможность решения проблемы еще не созрела, и требуется время, чтобы туман рассеялся и проступили контуры того, что ты хочешь увидеть. Но не это главное. Главное, чтобы было у человека желание дойти до такой высоты и заглянуть в бездну. Кому-то все равно посчастливится увидеть, что в ней скрыто.

Ю. ИЗЮМОВ, член-корреспондент РАН
На снимках: автор с профессором Манчини;
Вениамин Робуш на фоне карты России;
автор на побережье Амальфи.