"Ненавижу песни под гитару"

Споры о том, являются ли тексты песен — и, в частности, так называемая «авторская песня» — стихами, не так уж беспочвенны. И дело здесь не столько во «вкусовой» разнице, сколько в том, что границы поэзии очень уж трудноуловимы: напомним специально для «физиков», что классическое литературоведение вообще не знает деления на стихи и прозу. Конечно, всегда был и есть ряд авторов-исполнителей, поэтический талант которых не подлежит сомнению, однако они традиционно воспринимались скорее как исключения, подтверждающие правило.

Попробуем взглянуть на вопрос с другой стороны: есть ли у «авторской песни» характерные особенности именно как у рода современной поэзии? Мне кажется, можно выделить по крайней мере одну черту, достаточно функционально важную, чтобы на ее основе возникли все остальные отличия. Это — предназначенность для устного исполнения. Пресловутая «гитара» в свете этой гипотезы предстает не столько музыкальным инструментом (или хотя бы ритмическим), сколько оправданием (и условием) устного характера функционирования песенного текста в противоположность стихам, предназначенным для «немой» читки с типографского листа.

Отсюда и возврат к долгому ровному дыханию, столь нехарактерному для поэзии последнего столетия. Стихотворение в два катрена, легко умещающееся на крохотной страничке поэтического сборника — вещь нормальная, но песня не может звучать тринадцать секунд. Она требует развернутости, развития, если угодно, даже нарративности, столь презираемой нынешними лириками за сходство с малыми жанрами прозы. Драматургия песенного текста исключает взрывной каскад метафор, расставляя их по ритмически точно отмеренным местам. Да, ткань текста получается менее плотной и насыщенной; но ставить ее из-за этого «ниже» стиха печатной литературы — все равно что сравнивать нарочитую медлительность фильмов Тарковского с яркостью и динамизмом рекламного клипа.

Можно возразить, что «графоманы тоже пишут длинно». Графомана очень легко сократить вдвое, его текст при этом только улучшается. Если же стихотворение обладает правильно выстроенной драматургией, оно без потерь не сокращается — вот вам вполне работающий критерий различения.

И если помнить об этом устном характере, то уместными оказываются и «устаревшие» условности — риторические обороты, речевая интонационность, контраст куплетной приземленности и возвышенной театральности припева — словом, все то, что роднит авторскую песню с поэзией позапрошлого века, когда публичное исполнение было главным способом существования поэзии.

*   *   *

Чуть больше месяца назад, 19 марта в Екатеринбургском Доме ученых состоялся концерт Ольги Запрудиной и Павла Папушева. Честно говоря, я немного волновался, не представляя, как примет этих замечательных авторов «академический» зал. Наши уважаемые сотрудники, казалось мне, весьма консервативны в своих пристрастиях — а ни Ольга, ни Павел не похожи на авторскую классику 60-х. К счастью, мои опасения оказались напрасными. С первых же минут установилась дружелюбно-заинтересованная атмосфера, постепенно переросшая в радость открытия. Я не утрирую, а просто пытаюсь точнее передать настроение — ведь зачастую бардовские концерты держатся на радости узнавания. Достаточно спеть что-то общеизвестное, заставить зал подхватить припев, и полдела сделано, можно спокойно допевать до конца. И это скорее традиция сообщества, чем дурной прием.

А вот здесь ничего подобного не было. Здесь выступавшим пришлось завоевывать зал самим, не прячась за спины давно любимых народом коллег. И вы знаете, — я заметил, что наш зал очень благотворно влияет на выступающих. В Доме ученых то, что идет от личности автора, его неповторимая интонация раскрывается гораздо ярче, чем на клубных концертах или фестивалях. По крайней мере, даже очень хорошо знакомые мне авторы здесь не однажды удивляли меня.

Может быть, именно поэтому было решено поставить несколько песенных текстов Павла Папушева в рубрику «Пен-клуб НУ», а не страницей дальше, где мы обычно даем обзоры встреч и вечеров в Доме ученых.

А. Якубовский