Где искать золотые горы?

…Горный институт УрО РАН, созданный в 1988 году, — ровесник Пермского научного центра, недавно здесь отмечали пятнадцатилетие. Но даже в контексте динамичной пермской академической традиции этот именинник заслужил особого праздника. В своем «подростковом» возрасте, на зависть многим зрелым коллегам по Академии, он не только замечательно выглядит, прекрасно растет, но и накопил немало мудрости, чтобы обеспечивать себя и пополнять задел на будущее. Есть такое английское понятие «self-made man» — «человек, сделавший себя сам». Так вот, продолжая аналогию с homo sapiens, можно сказать:  ГИ — институт, сделавший себя сам, без особого наследства и покровительства сильных мира сего. Разумеется, умом и усилиями людей, его составляющих, прежде всего — бессменного директора, члена-корреспондента РАН Аркадия Евгеньевича Красноштейна, своими руками строившего дом, в котором работает. Впрочем, к конкретным стройкам мы еще вернемся. Вначале — о строительстве, так сказать, научном, вернее — о примере того, как в наши непростые времена можно успешно вести его от фундамента до крыши.

— Толчком к открытию Горного института стало затопление в 1986 году третьего Березниковского калийного рудника, на то время — крупнейшего в Европе, — вспоминает Аркадий Евгеньевич. — В СССР это было первое такого рода ЧП. Никто не мог установить, от чего это случилось. Возникли естественные опасения за другие аналогичные объекты, которых в одной только в Пермской области достаточно. Тогда и обратились за помощью в Академию наук, точнее, в ее Уральский научный центр. А здесь как раз шло формирование Уральского отделения РАН, ПНЦ в частности. Так появился наш ГИ — под реальную проблему.

— Не было бы счастья, да несчастье помогло? А нужен ли был академический институт для решения прикладной задачи? 

— В том-то и штука, что задача была в высшей степени нестандартной, требующей глубокой фундаментальной  проработки. Тогда первым делом надо было внимательно изучить водозащитную толщу Верхнекамского месторождения калийных солей, поскольку мы сразу столкнулись с тем, что сведения об этой толще, призванной защитить горные выработки от попадания подземных и поверхностных вод, оказались очень приблизительными. Чтобы по-настоящему понять ее состав, строение, свойства, предстояло получить ответы на многие фундаментальные вопросы, для чего чисто прикладных, инженерных знаний явно не хватало. Кстати, собственно горняков в штате института с самого начала было меньше, чем хороших физиков, химиков, математиков. И в процессе этих исследований мы получили не только «одноразовые» результаты, но и совершенно новые универсальные методы, приборы, имеющие большие перспективы в самых разных сферах.         

Это прежде всего метод высокоразрешающей малоглубинной сейсморазведки, комплекс наземно-подземной гравиметрии, «малая» сейсмология, оригинальные способы электроразведки и многое,  многое другое. Специалистам не надо объяснять, насколько все это важно для изучения процессов, происходящих на малых глубинах, на небольших, по геологическим меркам, территориях, при экспертизе и проектированию новых сооружений.    

Несчастье на руднике помогло нам уже с первых шагов найти оптимальную модель работы: от поставленной производством реальной задачи через ее фундаментальное осмысление к внедрению конкретных разработок и накоплению научного багажа.

— Но ведь это — схема инновационной экономики, о которой так много говорят и к которой страна никак не может перейти…

— Это — здравый смысл, логика нашей жизни, к которой мы пришли еще пятнадцать лет назад, хотя никаких схем, специальных документов не разрабатывали. Убежден: ученый, особенно в нашей сфере и в наше время, не может и не должен заниматься одними абстракциями. Такое движение по спирали от практики к теории и обратно дает возможность расти, приносит реальную пользу и в конце концов доход, львиная доля которого вкладывается опять же в науку, в нашем случае в развитие института…               

Институт действительно развивается, это видно невооруженным глазом. Территория ГИ — уже почти мини-городок со своей инфраструктурой. К главному зданию, прекрасно отреставрированному особняку известного в Перми хозяйственника Солдатова, доставшегося горнякам в разрушенном состоянии, за последнюю пятилетку прибавился полноценный лабораторный корпус, выросший на месте избушки не то что без курьих ножек — без фундамента. Однако рабочих мест все равно не хватает. В будущем Красноштейн планирует обустроить еще 2,5 тысячи квадратных метров общей площади. Говорит об этом как о собственном хозяйстве, тогда как ему лично, берущему на себя столько хлопот, выдержавшему не один «наезд» завистников, здесь не принадлежит ни кирпича. «Аркадий Евгеньевич, а стоит ли так стараться для умножения государственной собственности?» — спросил я директора. «Но ведь это все и для себя. Для учеников, для будущего…» Беседовали мы в чердачном помещении второго здания, где невольно вспомнился казус, случившийся на заседании президиума УрО РАН в Екатеринбурге перед докладом Красноштейна: отказала демонстрационная техника. Дождавшись, пока ее починят и невольно пропустив свое место в повестке, Аркадий Евгеньевич тогда заметил: «У нас конференц-зал оборудован лучше…» Интерьер бывшего чердака, напоминающий салон авиалайнера, блестяще подтверждает справедливость этого замечания. Здесь можно не только продемонстрировать аудитории слайд, но и кристалл крупным планом, не вставая с удобного кресла, получить электронную запись сообщений коллег, то есть имеются все возможности для самой современной коллективной научной работы. Стоит такое оборудование недешево, зато окупается сторицей. Теперь в ГИ появились условия, чтобы на европейском уровне проводить ежегодную институтскую научную сессию (а это каждый раз не меньше девяти десятков сообщений, неделя интенсивного профессионального общения), приглашать самых авторитетных гостей.

ГИ сегодня — это 89 научных сотрудников, два члена-корреспондента РАН (на последних выборах это звание по праву получил заместитель директора по науке Алексей Александрович Маловичко), 16 докторов, 40 кандидатов наук, 11 пермских лабораторий плюс лаборатория-стационар в Кунгуре при знаменитой пещере, стационар в Березниках на Верхнекамском месторождении калийных солей, филиал в Оренбурге, представительство в Санкт-Петербурге. Разумеется, всего, что там делается, в кратком обзоре не охватишь. Но, не в обиду другим уважаемым исследователям, об одной разработке, помимо названных, сказать хочется — очень уж она впечатляет. Дело в том, что зав. сектором технологической минералогии кандидат  наук Андрей Сметанников нашел на Верхней Каме… 20 тысяч тонн золота! А еще там есть платина, палладий. Только речь идет не о традиционных месторождениях, а о том, что металлы Au, Pt, Pd обнаружены в нерастворимом остатке соляных пород и разработана технология их извлечения из отходов калийных предприятий. Правда, пока — на лабораторной стадии, зато в случае ее промышленного применения  ориентировочная рентабельность такого способа добычи драгметаллов составит  450–500%! Значит, в перспективе, если интеллектуальные сокровища ИГ будут по-настоящему востребованы, возможен верхнекамский Клондайк? Совсем не исключено, потому что здесь умеют распоряжаться своими богатствами.       

…Один из последних проектов Горного института — государственного масштаба. Речь идет о создании в Пермской области национального полигона по предупреждению техногенных и природно-техногенных катастроф на особо важных объектах. Прошлой осенью в Прикамье прошел ряд совещаний с участием бывшего тогда руководителя Совета безопасности РФ Владимира Рушайло, на котором ученые обосновали эту идею. Проведенный анализ показал, что на Западном Урале представлен практически весь спектр такого рода чрезвычайных ситуаций, имеется опыт их ликвидации, есть областная программа, подготовленная в ГИ с учетом его фундаментальных и прикладных достижений. Пока неясно, будет ли решение о создании такого полигона. Но уже теперь очевидно: Горный институт вполне можно считать полигоном, где успешно испытывается оптимальный механизм взаимоотношений науки с практикой, и его опыт может быть полезен многим.

Главное здание института	Бывший лабораторный корпус до реконструкции
В экспедиции	Современный вид конференц -зала Горного института.

Андрей ПОНИЗОВКИН
На фото: слева вверху — главное здание института;
слева в центре — А.Е. Красноштейн;
слева внизу — в экспедиции;
вверху — бывший лабораторный корпус до реконструкции;
в центре  — директор в процессе строительства;
внизу — современный вид конференц -зала Горного института.