Его передовая

 
 



 

   Михаил Григорьевич Кожухов с 1951 года работает в Институте физики металлов УрО РАН мастером по ремонту приборов. Прошел фронт, был ранен, награжден. Войну — не только героизм, но и холод, голод, боль, страх, вспоминать ему хочется не всегда, но 60 лет Победе — повод святой. Вот фрагменты его рассказа.

 


 

Михаил Григорьевич Кожухов.   — В 1942-м мне исполнилось восемнадцать, жил я в Башкирии. А в Стерлитамаке в то время находилось эвакуированное пехотное училище, в которое меня и адресовали. После обучения вышел пулеметчиком системы «Максим» в звании сержанта и был направлен в отдельный пулеметный батальон, где стал командиром расчета.
   В пулеметном расчете четыре человека — командир, второй номер, разносчики патронов. А пулеметная машина — целый агрегат весом в 73 кг: тележка-станок — 32 кг, корпус-тело — 23, щит — 8, коробка с патронами — 10. Вот и таскали мы его по частям, менялись.
А в мае 43-его наш батальон погрузили на конные брички и вместе со всем хозяйством повезли на фронт.
   Доехали до Волоколамска, оттуда добирались пешком. Мне хорошо запомнилось увиденное там огромное поле сожженных разбитых немецких машин. Под Москвой им уже хорошо дали. Но пулеметчиком я пробыл недолго, вскоре батальон почему-то расформировали. После этого набирали по новой — стрелками, радистами, пекарями, ну а я вышел пэтэровцем — стрелком из противотанкового ружья. Сначала брать не хотели, командир говорит: «Ростом ты маленький», — рост мой был всего один метр сорок восемь сантиметров. Вроде как тяжело мне будет ружья таскать: «дегтяревка» — 15 кг, «симоновка» — 21 и длиной за два метра. Но как узнали, что был пулеметчиком — взяли!

Так в роте ПТР 42-ой Смоленской дивизии я вплотную попал «на передок».
 


***
 

Помню, подходили к передовой — ночь, тишина, вокруг ни души, и уже только по одному запаху — гарь, порох, жженое дерево, металл, вонь специфическая — понимали: о-о-о ребята, передовая. Там я пробыл три месяца, вроде бы недолго, но по военным меркам это большой срок.

Вот под Оршей собрали наш полк — 3000 человек, и в атаку. Но наступление провалилось, мы откатились на исходные. За три дня боев от полка осталось 150 человек, остальные убиты и ранены.

Я запоминал впечатления во время боя, думал, если выживу — расскажу. Свист одних только пуль, летящих в тебе в лоб, сливается в единый гул, подобно ору грачей весной или жужжанию роя пчел. Вот и «пашешь землю носом» — приподнимешься, и ты решето. А тут еще снаряды, бомбы, мины, гранаты, огнеметы, все это рвется, полыхает все против тебя!.. Ужас сплошной. После боя отбежишь от передовой метров на 400, вздохнешь облегченно — жив, пуля не достанет!
 


***
 

Однажды поддерживали наступление штрафроты. С одной стороны — наши заградотряды, с другой — немцы. Посредине в траншее 125 штрафников к атаке готовятся, и наш взвод — 12 пэтээровцев со своими «дудками». Утром они в атаку пошли, а мы из траншеи по пулеметным точкам били, танков-то немецких уже почти не попадалось. Пальнешь из «симоновки», мгновенно снимешь ее с бруствера, и бегом на другое место, чтобы не засекли, не прибили. Из штрафников тогда шесть человек вернулось, а нас пятеро осталось…                

На следующее утро после боя мы с Гавриком, — товарищем по передовой, бежали по траншее — про завтрак узнать. Тут вдруг свист, характерный такой — немецкая мина сверху, ощущение, что летит тебе прямо в голову. Я только присесть успел — и рвануло. Из окопа меня выбросило в крови, в земле, пытаюсь встать — правая нога не держит, как резиновая, и боль страшная. Осколком задело, санитар потом контузию определил. Но мне еще повезло, Гаврика и вовсе не нашли. Так для меня передовая кончилась, но не война.
 


***
 

…Были и веселые моменты. Как-то лежим в палате — тепло, солнышко светит, красота — будто войны нет! Вдруг хлоп… хлоп, приглушенные такие хлопки, шум какой-то, кто-то орет: «Мины, заминировано!» Медсестер как ветром сдуло, мы одни в палате остались — неходячие. Давай кричать, приходит политрук: «В чем дело?» Мы ему: «Заминировано!» Вот он пошагал из палаты на хлопки и… нашел во флигеле печь протопленную. Там в поддувале язычок хлопает, он нас и напугал! Потом весь госпиталь смеялся…
 


Записал Д. ЛУКМАНОВ
 

 

 

06.05.05

 Рейтинг ресурсов