Евгений Туренко: "Где не смутят дыхания..."

 
 

Евгений Туренко. Фото В. Осипова.   «Поэзия как дело человека, его «беспечное» дело, есть дело отношения с чистотой, глубиной и тайной, с волнующим мгновенным присутствием. …Голос поэта, голос человека, находящегося в правильных отношениях с чистотой, глубиной и тайной, — голос удивительной, необъяснимой уверенности». Эти слова поэта и философа Ольги Седаковой вполне приложимы не только к поэзии, но и к прозе Евгения Туренко.

   Он пишет давно, пишет довольно много и в этом смысле «знает, что делает». Но и — не знает в каждый отдельно взятый момент «делания»: его стихи интуитивны, возможно, где-то в отправной точке, даже инстинктивны, но никогда не абстрактны и вовсе не бессмысленны, поскольку всегда и за ними, и в них — реальная человеческая жизнь и конкретное переживание. «Время слоится вдаль и цветет жасмин» — не вообще и не просто так, а — в защиту поэта, записывающего, тем временем, такие, например, строчки:

 

Невесомая дорога,
легкая прохлада —
как по жизни босоного
до иного взгляда…
 

Главная удача стихотворца — без шва соединить естественность разговорной речи и магическую многозначность речи поэтической — «следя по дню или огню, по сну…», следя незримое, то, что вскоре станет явным для читателя — во всей чистоте, глубине и тайне…
 


Е. ИЗВАРИНА
Фото В. Осипова
 

 

Аркаим
 

Царапая по прошлому дождю,
водя по темноте или стеклу,
следя по дню или огню,
по сну,
по пустоте, по слепоте,
по взгляду вслух за слог,
нигде…
Так пишет
Бог.
 

 

Утро
 

Невесомая дорога,
легкая прохлада —
как по жизни босоного
до иного взгляда,

отдалённо не по следу,
медленному снегу,
Богородица — по свету,
ангелы — по небу.
 

 

Морелла III
(амплификация-икс)
 

…Там проходила примерка неба,
кройка всего и пошив забавы.
Звук состоял из минут, и слева
люди смотрели и были правы.

И маслянистые взгляды стыли
вдоль берегов, и вода зияла,
перемежаясь с землёю, или
не было имени и начала.

Ты отвечала, а цвет казался
крайней причиной, потом — по сметам —
старофранцузским, бенгали, манси…
И увивался двояким светом.

Там было чувство в песочных мерах,
и слепота отражалась в звездах,
утро ютилось в простых пробелах,
не было глупых, больных и взрослых.

Русые стебли текли полями,
самая блеклая память мнилась,
пересекаясь сквозными днями
(прочерк) потом зазвала на милость.

Даль приручала, как взгляд перечит,
всклянь усыпляла по бликам ока…
Речь отвечала за птичий нечет.
Не было стыдно и одиноко.
 


* * *
 

Радость всегда одна, а сегодня скука,
в голос — тоска тоской до дверного стука.

Эхо осы темно, а комар пытливый
пробует вес на вкус меж стезей и нивой,

где не скрипит, а хнычет, играя в прятки,
ходит лопата вдоль непрерывной грядки,

стонет в корнях трава, умирая, или
люди тебя заспали и тень зарыли.
 

 

Вариант одиночества
 

Конкретный фраер с бодуна
с утра канает на
халяву, благо, что она
одна.

Кругом рассветная заря,
заводы, лагеря…
А он, на явность января —
канает — не смотря, —

среди прохожих и машин,
развалин и вершин,
домов, дымов, снегов и льдин,
— один.
 


* * *
 

Тусклая Катя живёт накануне сада,
около прошлого, и продолжает ждать
самого ясного чувства… А это надо,
или не надо это? Не парься, Кать!

То она бдит на славу, то метит спину
чётной помадой, как бы — по себе скользя.
Не доискаться истин Катину сыну,
и неразменная вся она, чисто — вся.

Кроме того, листва — с высотою вровень,
время слоится вдаль, и цветёт жасмин.
Самая Катя внимательно смотрит в корень
или не смотрит в корень, а хрен один.

Плёвая Катя мутит середину света,
происходящего из белены и льна,
и глубина ей ведома без предмета,
а не страшна!

И вдоль воды, и далее — до Аляски,
где не смутят дыхания смех и стыд,
как остальные запахи, дни и краски,
сад угасает…
и тёплая Катя спит.
 


* * *
 

Оле

 

Знаешь, что скоро уже зима
выболит напролет,
станут бесчувственными слова,
и голова пройдет.

Разве так можно кропать следы —
как отомрет земля?..
Если ты будешь со мной — на ты,
я тебе буду — я.
 

 

Песенка (1999)
 

Истекут пылинки лет
или — неолит.
Относительно до нет
небо не болит.

Выйдет эхо по грибы —
ни себе зима!
Неужели жили мы?
Ни «ау», ни «а»...
 


* * *
 

Татьяне

 

Обижала… обежала
половину сна.
Оказалось, что не мало —

донцем ото дна
потяни седые нети
жалости моей.

Шли с утра смешные дети…
Вспоминай скорей.
 


* * *
 

Натыкается посох на свет,
спотыкается взгляд о подвох.
Не скопить легкомысленных крох,
и не вымолвишь эхо вослед.

Но змеиная жалость черна,
и подлунные воды легки.
А в конце есть ответ и судьба...
Я устану — а ты отдохни.
 

г. Нижний Тагил
 



 

НАУКА УРАЛА
Газета Уральского отделения Российской академии наук
Апрель 2008 г. № 7 (968)

09.04.08

 Рейтинг ресурсов