Андрей Понизовкин: "Опять меня обманывает май..."

 

 

Андрей Юрьевич Понизовкин.7 мая главному редактору «Науки Урала» Андрею Юрьевичу Понизовкину исполняется 50 лет. Конечно же, с его журналистской работой, продолжающейся в нашей редакции вот уже больше полутора десятилетий, читатель хорошо знаком. А до этого в его биографии был факультет журналистики УрГУ, служба в военной газете, работа в одном из самых популярных в СССР молодежных журналов «Уральский следопыт». Андрей Юрьевич — лауреат ряда профессиональных конкурсов, ассоциированный член Всемирной технологической сети (World Technology Network), его статьи, интервью с ведущими учеными, в частности лауреатами научной Демидовской премии, печатались и перепечатывались многими СМИ, вошли в ряд сборников, в планах — книга из этих материалов. А еще он пишет стихи, некоторую прозу, до сих пор в силу разных обстоятельств, в том числе загруженности основными обязанностями, толком не публиковавшиеся. Что неправильно для человека, через руки которого прошли и увидели свет сотни авторских текстов. В этом номере газеты мы предлагаем подборку стихотворений, написанных Андреем в разные годы, посвященных разным людям, но на самом деле, как и всякое содержательное творчество, обращенных ко многим. И конечно, от всей души поздравляя главного редактора с юбилеем, желаем ему всего самого доброго и, наконец, красивого авторского тома!
 

Редакция «НУ»
 


* * *
 


Памяти отца

Опять меня обманывает май,
Над влажным тротуаром
                                    поднимая,
И сводит по-хорошему с ума,
И словно говорит земля немая,

Опять водою новой потекла
Река, в которой свет не угасает,
И девичьих одежд колокола
Звенят, едва
               живых стеблей касаясь,

И снова ввысь летят
                          железные цветы,
Сгорая в небесах букетом славы,
Ты тоже — в мае, и бесспорна ты,
Великая Виктория державы,

И кажется, что дней не перечесть,
И будет бесконечна их цепочка,
И на земле и нежность есть, и честь,
И рвется, открываясь,
                              сердца почка...

Ну так обманывай
                   легко и невзначай —
Мой месяц, давший душу мне
                                            и силу!
Вот только —
        что ж так пристально молчат
Незарастающие майские могилы?
 


* * *
 

Сереге Малюте и Гуке Холкину
 

«Раньше вода была мокрее.
Это я вам как гидролог говорю»

В. Ломаков


…Конечно же, вода была мокрее,
И ничему еще не вышел срок,
И гордый грот на нашей мачте реял,
И дул в него попутный ветерок,

И плыли мы по той воде беспечно
До маленькой
                   таинственной земли —
Да что там! Мы по ней, конечно,
Три мальчика,
                        тогда почти что шли,

И мы успели, Боже мой,
                                       так много —
Мы пели песни, прыгали в волну,
И снова посреди пруда парного
Держали шкота влажную струну...

Огромный день! Гигантская дорога!
Что было, в сущности, похожего
                                                потом?
Какие новые заморские чертоги
Заменят эти песни над прудом?

И вот, давно уже бород не брея,
И к суше
      намертво пришвартовав концы,
Нам впору помнить:
                                 да, была мокрее.
Так и по нынешней ведь ходят,
                                           сорванцы!
 


* * *
 

Наездники, шоферы, пешеходы,
Глотатели огня, кумиры женщин,
Все, кто побит судьбой
                                     или отмечен,
Знаком мне
        или до сих пор не встречен —
А не пора ли нам
                     сойти в родные воды?

Свернувши с троп,
                лежневок, пышных улиц,
Забыв, кем слыл на них —
                          придурком, умным,
Сойти туда неспешно и бесшумно,
И слиться с водами
                  спокойно и бездумно —
Что может лучше
             освежить в шальном июле?

Парить по мареву,
                     пропитанному светом,
Лететь над миром
                            мерного мерцанья,
Где щука рыщет
                         в роще без названья,
Где рак поводит царственно
                                             усами —
Такое может сбыться
                                     только летом!

И даже если лета нет —
                         все всем нам в Лету.
Рабам, хозяевам,
                       красавцам и уродам...
На суше не сыскать такой свободы.
Они нам Мать и Бог —
                                     родные воды.
Так отчего не помечтать об этом?
 


* * *
 

Присесть на камень,
                              отхлебнуть вина,
Немного соли и немного хлеба,
Поднять свой посох,
                        посмотреть на небо,
И вновь в дорогу. И она — ясна.

Но нам ведь пить —
                      так весь до дна сосуд!
А если жрать — то целого барана!
Поэтому оно совсем не странно,
Что взор все время
                                 застилает муть.
 


* * *
 

Людмиле Ароновне

Здесь дерево в цене,
                                   не целлулоид.
Вода — мокра, горяч в печи огонь,
Здесь белое — бело,
                              и злобно — злое,
Убого здесь, но —
                               запах, а не вонь.

Здесь свет и тьма —
                  в соотношенье древнем,
Хотя и слепнут жители от бед.
Деревня русская —
                            щербатая царевна!
Ты есть, пускай тебя
                                   почти что нет,

А если с горя на постой —
                                     наук царица,
Ее и на порог не пустит пес.
Здесь с нею — не прожить.
                              Не примириться.
А впрочем, пусть...
                    Коль разгребет навоз...
 


* * *
 

Надежда, я вернусь тогда…

Булат Окуджава


Надежда — жжет.
                        Надежда — жалит.
Она покоя не дает.
Она огнем железным жарит,
Что жадно и жестоко лжет.

И этот раскаленный стержень
Неся в себе в мороз и зной,
Мы не желаем крест иной,
И шепчем, размыкая вежды:
«Надежда — жизнь.
                     Надежда — держит.
Побудь со мной. Побудь со мной!»
 


* * *
 

Кену Хенсли

Я виноват перед тобою,
                                      рок-н-ролл,
Что я не стал
твоим слугой покорным,
Что без надрыва, налегке побрел
И занимался
                   прозой поднадзорной.

Ведь эти камни
                 из британского камина,
Из африканского
                           и кельтского огня
Куда и как бы
                    ни катились мимо —
Все время падали
                            и бились о меня.

А я бы мог, а я бы мог
Пойти с тобой, дружище рок,
И говорить не между строк,
На жизнь не ноя.
Но вышел срок, и все — не впрок,
И всем пора платить оброк
За недоученный урок.
Зато Сурок — со мною!
 

 

 

ДЕРЕВЕНСКАЯ ЭЛЕГИЯ
 


Дождь идет. Собака лает.
В небе — серая тоска.
Теща дочь свою ругает
За урода-муженька.

В огород пришла гадюка
И гуляет там, змея,
И не спрашивает, злюка —
Рада ль ей моя семья?

У реки сосед, бедняга,
Кроет матом женский род:
«Лучше рыба, блин, чем баба!»
Только рыба — не клюет…

Ну а я закрылся в бане,
Лью на каменку настой.
В бане — кто меня достанет?
Я тут — голый. Холостой!
 


* * *
 

Юрию Казарину

Стихотворение —
                     это, конечно, парение.
И в никуда и куда-то
                         дверей открывание,
Это призванье, признание
                                  и озарение —
Если не от озверения завывание.

Стихотворение —
                   это всегда настроение,
И, несомненно, нередко —
                           собой любование.
Но прежде всего это —
                        искреннее дарение.
А иначе ему
       совершенно другое название.
 



 

НАУКА УРАЛА
Газета Уральского отделения Российской академии наук
Май 2011 г. № 11 (1038)

12.05.11

 Рейтинг ресурсов