Детский дом в России - вынужденная альтернатива семье?

В конце прошлого года в Институте экономики УрО РАН вышла в свет монография «Детские дома в России: опыт ретроспективно-прогностического анализа» (на материалах социологических исследований). На основе анализа и обобщения многовекового опыта общественного призрения сирот в России сделана попытка прогностической оценки социальной необходимости детских домов, прорисовываются возможные сценарии в ближней и более отдаленной перспективе. В книге используются данные социологических опросов различных групп населения в Уральском федеральном округе, выполненных в 1995–2010 гг. в Институте экономики УрО РАН. Редакция газеты попросила автора монографии Бориса Сергеевича Павлова, ведущего научного сотрудника ИЭ УрО РАН, доктора философских наук, профессора, познакомить наших читателей с историей вопроса и основными результатами своей многолетней работы.
 

…В любом государстве всегда были, есть и будут дети-сироты и дети, которые по разным причинам остаются без попечения родителей. Ребенок, потерявший родителей, — это особый, по-настоящему трагический мир. До недавнего времени в нашей стране не возникало вопроса о том, как должна организовываться система социального обеспечения сирот. Все было просто и понятно: государство заботится о детях через систему различных учреждений. Однако постепенно выяснилась неэффективность государственной системы социального обеспечения, или призрения детей, как было принято говорить в России «испокон веку».
 

Благодеяние как христианская ценность

Как свидетельствует история, вплоть до средневековья отношение к детям не отличалось особой гуманностью. Родители распоряжались детьми полновластно: «лишних» и больных убивали, продавали в рабство. Лишь при византийском императоре Юстиниане (483–565 гг.) в кодекс законов была внесена статья, согласно которой подкинутый ребенок считался свободным, а сам факт подкидывания детей — хуже убийства. Милосердие к детям и забота о них, особенно о брошенных, становятся нормой с распространением и укреплением христианского мировоззрения. Для обездоленных детей уже с VII века открываются воспитательные дома за счет правительства и на средства прихожан и церковных общин. Первый воспитательный дом был основан в Милане в 787 г. архиепископом Датсусом. Не составляла исключения и Русь. Начало благотворительности следует вести от принятия Русью христианства: великий князь Владимир поручил в 996 г. общественное призрение, куда входила и помощь сиротам, попечению и надзору духовенства. Великий князь Ярослав учредил сиротское училище, где призревал своим иждивением и обучал 300 юношей. В те далекие времена, когда еще не существовало единого государства Российского, призрение детей-сирот было частным делом князей либо возлагалось на церковь. Но в любом случае оно осуществлялось из религиозных, моральных побуждений, рассматривалось как богоугодная акция. Поговорка того времени гласит: «Не постись, не молись, а призри сироту».
 

Призрение детей в конце ХIХ – начале ХХ вв.

До революции в России существовали воспитательные дома, детские приюты и колонии, профессиональные школы и мастерские, общежития для учащихся, заведения для содержания психически и физически нездоровых детей, ясли, дневные приюты, ночлежные дома для детей, заведения для бесплатного и дешевого обучения детей, дома трудолюбия, учреждения помощи детям деньгами и вещами вне заведений. Сложилась достаточно развитая система социального призрения детей, базировавшаяся в основном на частной благотворительности, действовавшей под строгим контролем государства. Как в любой стране мира и во все времена, эта система подвергалась постоянной критике современников. Главным упреком в ее адрес было то, что в ней действовали многочисленные независимые друг от друга благотворительные общества, правительственные и общественные учреждения, частные лица.
 

«Революционная борьба» с бездомностью

Первый этап становления новой системы социального обеспечения детей приходился на годы гражданской войны, когда главной проблемой стала массовая детская беспризорность. Судя по косвенным или отрывочным данным, их было больше двух миллионов в начальный период войны и свыше четырех миллионов к ее завершению. К 1922 г., по официальным данным, насчитывалось до 7 млн беспризорных детей. Детские дома к этому времени содержали свыше 540 тыс. детей. Вот почему первые меры новой власти были направлены на поиски путей решения именно этой проблемы. Уже в январе 1918 г. (т.е. через два месяца после штурма Зимнего дворца) был издан декрет СНК о комиссиях по делам несовершеннолетних, которые руководили разработкой и осуществлением конкретных мер в отношении беспризорных.
 

Рост беспризорности привел к резкой вспышке преступности среди несовершеннолетних. В 1920 г. ее удельный вес составлял 60% от всех преступлений, причем две трети самых тяжких преступлений совершались подростками. Так, например, в 1924 г. по выборочной статистике из 30 тысяч преступлений несовершеннолетних насчитывалось 118 убийств, из которых 20 совершили дети 10 лет, а 22 — не достигшие этого возраста. В среднем в год фиксировалось около 50 тысяч преступлений, совершенных детьми и подростками.
 

Одной из первых форм государственного противодействия нарастанию волны беспризорничества были детские приемники-распределители (ДПР). В 1929 г. в СССР насчитывалось 154 ДПР на 9 тыс. человек. В среднем за год через них проходило до 45 тыс. детей. В последующее десятилетие сеть ДПР почти не изменилась, но количество мест в них выросло. Так, накануне войны в СССР насчитывалось 156 ДПР на 13 310 мест.
 

Конечно, главным источником массовой беспризорности в 20-е годы стали политические и социальные катаклизмы — Первая мировая и гражданская войны, революции. Но нельзя забывать и о том, что политика большевиков тогда была направлена на разрушение семьи. В трудах Н. Крупской и А. Коллонтай идея обобществления детей доводилась до крайности: по их мнению, государство должно было взять на себя воспитание и материальное обеспечение всех без исключения детей, чтобы освободить их от влияния семьи и создать новый тип людей, способных построить коммунистическое общество.
 

Однако матери не спешили отдавать маленьких детей в «морилки», как тогда называли пролетарские ясли. Проверка яслей Петрограда в 1920 г. свидетельствовала о преступном и позорном отношении к молодому поколению со стороны ответственных лиц. В убогих помещениях царила антисанитария. Грязно одетые, бледные от недоедания малыши страдали различными заболеваниями. Очень высока была смертность — до 90% детей в течение трех месяцев или попадали в больницу или умирали еще в приютах.
 

Новый рост беспризорности пришелся на военные и послевоенные годы. Он был связан не только с военными потерями. Данные 1945 г. по РСФСР свидетельствуют, что среди детей, поступивших в дома ребенка и детские дома, доля тех, чьи родители погибли на фронте или в оккупации, составляла около 20%. В числе других причин беспризорности были голод 1946 г., тяжелые материальные условия жизни, новая волна репрессий. Общая численность детей, оставшихся без присмотра родителей после войны, достигла примерно 3 млн человек. В 1945 г. в СССР было создано более 650 детских домов для детей, которые в войну потеряли родителей, открылось даже несколько детских домов для одаренных детей-сирот, которые поступали в музыкальные, художественные училища и балетные школы.
 

Новая волна беспризорности

Становление рыночных отношений, экономический кризис, возрастающая дифференциация общества привели в большинстве случаев к ухудшению материального и духовного положения детей. Сиротство — одна из актуальнейших проблем современной России. По состоянию на начало 2005 г. в Российской Федерации насчитывалось около 800 тыс. сирот и детей, оставшихся без попечения родителей.
 

Одна из острых проблем современных детских домов — многочисленные побеги воспитанников. Данные нашего исследования позволяют в какой-то мере выявить основные причины массового бойкотирования детьми заботы государства. В четырех регионах Урала был проведен опрос 290 экспертов в сфере общественного воспитания детей. На вопрос, почему дети, подростки убегают из детских домов, ответы респондентов-экспертов распределились следующим образом: нравится свобода — 54%, не нравится образ жизни в детском доме — 54%, не нравится грубое отношение воспитателей — 47%, не устраивают отношения со сверстниками — 29%, за компанию с приятелями — 26%, ищут лучшую жизнь — 24%, скучно в детском учреждении — 21%, не устраивает питание — 5%, другие причины — 6%.
 

Ближайшие перспективы

В 90-е годы прошедшего столетия в процессе социально-экономического реформирования российского общества интересы семьи практически не учитывались. Речь идет в первую очередь о недооценке федеральными властями необходимости долгосрочного характера семейной политики. Сиюминутная направленность принимаемых мер, ограничение задач злобой дня делает их политикой малых дел, малых сумм и малой пользы. Хотя, разумеется, в условиях, когда семья лишена возможности самообеспечения, эти меры — компенсация падения жизненного уровня — какой-то реальный смысл все же имеют.
 

В нашем исследовании 230 экспертам из уральских городов в анкетах задавался такой вопрос: «Многие семьи не могут (по медицинским показаниям) иметь детей и тем не менее не хотят усыновлять ребенка (даже при условии материального достатка.). Почему? Выберите 3–4 варианта ответа». Вот как они ответили: опасаются плохой генетической наследственности — 90%, боятся, что «чужой» ребенок не станет родным — 44%, не уверены в благополучии семьи — 39%, не желают ограничивать свою свободу — 27%, бюрократизм при оформлении документов — 22%, хотят «пожить для себя» — 21%, впоследствии ребенок не будет считать их родителями — 16%, не уверены в стабильности своей семьи — 14%, не нравятся дети, которых предлагают усыновить — 11%.
 

В другом нашем опросе из общего числа экспертов по организации призрения детей на Урале (290 специалистов по вопросам детства) на вопрос «Представьте себе ситуацию: у вас лично, у вашей семьи, у ваших ближних родственников появилась реальная возможность усыновить (удочерить) ребенка из детского учреждения. Как бы вы поступили?» 55% выбрали ответ «Скорее всего, отказались бы». Среди тех, кто выбирал положительный вариант, немногим менее половины взяли бы лишь полностью здорового ребенка, более 40% предполагаемых родителей соглашаются взять лишь детей в возрасте до двух лет, для 75% согласившихся на усыновление мать ребенка должна быть известной и здоровой. Нетрудно посчитать, что потенциально востребованными в «благополучных» уральских семьях являются не более 10–15 % нынешних воспитанников детских домов.
 

Источник счастья и величия

Опыт показал, что традиционные меры профилактики беспризорности (создание детских домов, приютов), а также содержание беспризорных детей, совершивших какие-либо проступки, в закрытых учреждениях не приносят ожидаемого результата. Закрытое учреждение — тюрьма, казарма, психбольница и детдом — негативно отражается на развитии, потому что здесь выстраивается извращенная иерархия межличностных и межгрупповых отношений, основанная на «дедовщине» и произвольном праве сильного. Практикуется неестественный, отсутствующий в повседневной жизни режим дня и распорядок, построенный на жесткой дисциплине и гипертрофированной роли негативных санкций. Ограничен потока необходимой «социальному» человеку информации. Закрытое учреждение, как и закрытое общество, не подчиняется общественному контролю, оно «не просвечивается» снаружи и целиком погружено в решение собственных проблем.
 

Постоянное увеличение числа детей, оставшихся без попечения родителей, стимулирует поиск новых форм устройства детей. Ясно одно: чтобы спасти ребенка-сироту, надо растить его в семье или в условиях, в какой-то мере заменяющих заботу родителей. Но как этого достичь? Замечательный русский педагог К.Д. Ушинский еще в ХIХ веке писал: «Можно надеяться, что человечество, наконец, устанет гнаться за внешними удобствами жизни и пойдет создавать гораздо прочнейшие удобства в самом человеке, убедившись не на словах только, а на деле, что главные источники нашего счастья и величия не в вещах и порядках, нас окружающих, а в нас самих». Трудно оспаривать эту прозорливую мысль.