«НОБЕЛЕВКА» ДЛЯ РОССИИ: КАК БЫТЬ И КОГДА ЖДАТЬ?

«Если «нобелевский уровень», — отмечалось в релизе круглого стола, — это и есть передний край современной науки, то практика награждения ученых Нобелевскими премиями должна восприниматься не только как внутренняя для научного сообщества, но и как важнейшая государственная проблема современной России». Тем более что вот уже 15 лет (с момента награждения академика В.Л. Гинзбурга) ни один из живущих в нашей стране ученых не становился лауреатом. В чем причины и каковы возможные выходы из сложившейся ситуации?

Тон обсуждению задал доклад президента ЕНИИЧ УрО РАН академика В.А. Черешнева «Как становятся нобелевскими лауреатами (не только об успехах)», основанный на сопоставлении биографий И.И. Мечникова и П. Эрлиха, «на двоих» получивших в 1908 г. Нобелевскую премию по физиологии и медицине «за труды по иммунитету». С разных «отправных точек» и разными путями они пришли к открытию ни много ни мало — еще одной системы жизнедеятельности — иммунной, выявили механизмы и агенты защиты от инородных, токсичных и болезнетворных «вторжений» в организм. С точки зрения личности, психотипа и (скорее всего, связанных с этим) жизненных обстоятельств  между двумя нобелевскими лауреатами больше различий, нежели сходства. Но в то же время на основе конкретных фактов докладчик показал и принципиальное сходство: и Мечников, и Эрлих еще подростками проявляли научный склад ума, оба отличались самостоятельностью мышления, трудолюбием, принципиальностью (из-за чего бывали и гонимы), верностью однажды выбранной сфере интересов, недюжинными организаторскими способностями. Заочно полемизируя на страницах журналов и в научных собраниях, ученые были лично знакомы и относились друг к другу с большим уважением. Нобелевская премия стала лишь формальным подтверждением сущностного единства двух внешне достаточно несхожих жизненных путей и карьер.

После доклада развернулась дискуссия уже о сегодняшнем дне российской науки. Доктор педагогических наук Н.О. Вербицкая (Уральский государственный лесотехнический университет) назвала свое выступление «Донобелевская наука в России: благодатная среда или ядовитая атмосфера?». По ее мнению, пока что параллельно сосуществуют несколько утопичное, благодушное (порождающее соответствующие проекты) представление об идеальной среде для воспитания научной элиты и суровая реальность: необходимость зарабатывать деньги, повышать рейтинг, конкуренция, бюрократизация… Возникает справедливый вопрос: возможно ли формирование будущего нобелевского лауреата в столь «токсичной», по выражению докладчика, среде?

Член-корреспондент РАН, ветеран Института металлургии УрО РАН В.Ф. Балакирев напомнил о том, что и в СССР, и в современной России первые лица государства не слишком и заботились о выдвижении ученых на Нобелевскую премию, на первом месте были внутренние задачи, а не приоритеты на международном уровне. Также важнейшей причиной нашего теперешнего отставания он назвал разрушение системы взаимодействия между фундаментальной и отраслевой наукой, что существенно усложнило процесс внедрения разработок в производство; посетовал на непродуманные критерии оценки успеха научной деятельности — опору на рейтинг цитируемости без индивидуального подхода и без учета других показателей.

В коротком выступлении «Перспективы развития науки в Российской Федерации» доктор экономических наук Р.А. Долженко (Уральский государственный экономический университет) сосредоточил внимание на ближайшем будущем — требованиях и вызовах времени, причем, в мировом масштабе: «Наука эволюционирует, меняется, мир другой, технологический уклад другой — другая и наука… Почему сегодня мы (и потребители, и разработчики) смотрим не в космос — «вверх», а «вниз», в смартфоны? Потому что так выгоднее… Современная наука — сложная масштабная система, создающая действительность, в которой мы живем», сегодня она — основной двигатель роста и источник технологий, с этим связана возрастающая роль частного финансирования. Соответственно, общество и ждет от науки прежде всего экономического эффекта. Поскольку все время растет сложность и скорость производства знаний, передовые исследовательские проекты ориентируются не просто на прогресс, а на научную революцию, что, в свою очередь, неотделимо от интернационализации проблем и исследований, коллаборации разных форм и уровней. В них наша страна участвует пока мало, разве что в совместных проектах с использованием Большого адронного коллайдера.

Постоянно увеличивается разрыв между лидерами и отстающими в мировом научном рейтинге, чему способствует и «утечка мозгов» (в частности, из России — в Европу и США). Нужны серьезные исследования самих этих глобальных вызовов, нужны новые критерии для научной продуктивности, а также новая степень открытости, создание института «продюсеров», «пиарщиков» в науке. Не развивая перечисленные направления, Россия сейчас находится «на том уровне, где развитые страны находились в 1980–1990-х гг.».

Пожалуй, это было единственное из прозвучавших выступлений, по сути своей обращенное не к прошлому, но к будущему науки (как, впрочем, и страны). Жесткость некоторых формулировок не могла не вызвать полемику за круглым столом. Против такого взгляда на вещи первым выступил доктор физико-математических наук М.И. Оштрах (Уральский федеральный университет им. Б.Н. Ельцина), осудив «подход эффективного менеджера» к проблеме. «Фундаментальные исследования, — настаивал он, — должны вестись годами, а не в соответствии с требованиями коммерции. И наука нужна в первую очередь для того, чтобы не менять, но познавать мир… Я призываю думать о том, как нам все-таки вернуть науке ее лицо, ее содержание, — и его должны оценивать ученые, а не чиновники. Не надо ставить в качестве задачи получение Нобелевской премии, а надо заниматься неизведанным».

Эту точку зрения поддержал и кандидат философских наук, литератор и публицист В.П. Лукьянин. Он призвал задуматься над тем, нужна ли сегодняшней России наука, напомнив, как некогда государство действительно уделяло этой сфере приоритетное внимание — первые шаги Академии наук в XVIII в., а также первые годы советской власти. Последний по времени подобный «прорыв» наблюдался, по мнению выступвшего, во второй половине 1980-х гг., когда, в частности, было создано Уральское отделение АН СССР, позже — Российская академия наук, «как мозговые центры для всего народного хозяйства». Есть такие вопросы, подчеркнул В.П. Лукьянин, которые успехами в цитировании не решить. Например, технологическое отставание, экология, экономика, философия человека и т.д.

«Конечно же, — заметил В.А. Черешнев, подводя итоги заседания, — никто и нигде не готовит нобелевских лауреатов. Никаких соответствующих инкубаторов нет и быть не может. Это естественный процесс, это поиск, прозрение, это настоящая наука». Как видим, вновь проблема научного прогресса и научной политики оборачивается, по сути дела, еще одной проблемой понимания и воспитания человека. Нет универсального критерия оценки сиюминутного научного вклада, но сама более чем вековая традиция присуждения Нобелевских премий сегодня становится движущей силой, весомым фактором научной политики, оценок и прогнозирования дальнейших шагов прогресса.